ЧЁРНАЯ ПОЛОСА ЮРИЯ ТИШКОВА

В футболе, как и в жизни, лучшим достается чаще и больнее. Никуда от этого не деться — так было раньше, так, наверное, будет и в будущем. Другое дело, что к этому никак не привыкнешь, вернее, даже и не хочешь привыкать, ибо воспринимаешь как великую несправедливость. Хотя, с другой стороны, если вдуматься, то и здесь принцип — кому много дано, с того и больше спрашивается, точнее, тому и больше посылается испытаний всякого рода...

К чему все эти рассуждения? А вот к чему. Уже более чем на полгода один из самых одареннейших наших молодых футболистов — Юрий Тишков — отлучен от футбола. Серьезнейшая травма, нанесенная ему бывшим его одноклубником по «Торпедо» Сергеем Бодаком, вывала Юрия из строя. Наверное, сейчас нет необходимости вновь рассуждать о том, умышленно это было сделано или нет, об этом в свое время ужа достаточно писалось, но факт остается фактом — все любители футбола пострадали тоже, ибо и они оказались лишенными своего права наблюдать за игрой высококлассного футболиста, оказались лишенными возможности видеть его мощные рывки с мячом, его сильные удары и запоминающиеся голы. Об этом, наверное, забывать тоже на стоит, так как, извините за банальность, футбол в первую очередь существует для людей, а уже потом для всякого рода функционеров, достижений, очков, призов. Так было раньше, так будет и всегда.

А когда человек надолго бывает отлучен от футбола, он, увы, и редко появляется на страницах печати. В том еще одна негативная сторона травм. Поэтому-то мы и решили встретиться с Юрием Тишковым и поговорить с ним не только о футболе, никуда от него денешься, но и о жизни. Правда, уговорить Юрия на это интервью было на просто, да это и понятно, ибо психологическое состояние его сейчас, мягко говоря, неважное. Впрочем, обо всем по порядку.

Любимое блюдо: домашние пельмени
Любимый напиток: чай
Любимый город: Москва
Любимый цвет: черный
Любимый цветок: роза
Любимое число: 8
Любимый политик: де Голль
Любимая марка машины: ВМW
Любимые музыканты: группа «Кино»
Любимое увлечение: все, что связано с самолетами
Любимый писатель: Михаил Булгаков
Любимые литературные герои: Мастер из «Мастера и Маргариты»
Любимые кинофильмы; «Необыкновенные приключения итальянцев в России», «Джентльмены удачи», «Бриллиантовая рука».
Любимые киноактеры: Юрий Никулин, Евгений Евстигнеев
Любимая киноактриса: Джулия Робертс
Любимый киногерой: профессор Преображенский из «Собачьего сердца».

— Юра, давайте прежде всего попробуем ответить на многочисленные звонки и письма любителей футбола, а которых задается один и тот же вопрос — что с вашей ногой, и когда вы вновь сможете выйти на футбольное поле?

— Что-то определенное в данной ситуации я сказать пока не могу. Да на этот вопрос сейчас никто ответить и не сможет. Сам перелом зажил, и на снимке ясно видно, что в этом месте образовалась очень хорошая костная мозоль. Разработать ногу — дело тоже несложное. Но проблема в том, что после второго хирургического вмешательства порез сузился, но не до конца, а это своего рода прямые ворота для инфекции. В такой момент не то что бегать, а вообще никакой нагрузки на ногу давать нельзя. И пока никакие физиотерапевтические процедуры или уколы не помогают.

— А есть ли какая-нибудь надежда?

— Загадывать трудно, но сейчас клуб «Динамо» направил меня на консультацию к специалистам в Данию. Туда уже пересланы история моей болезни, последние контрольные снимки, после изучения которых и моего личного осмотра будет решен вопрос о том, в какую клинику меня поместить. Ясно одно, что это будет спортивная клиника, специализирующаяся на подобного рода травмах.

— Хорошо, и дай Бог, чтобы вы вернулись из Дании полностью здоровым и готовым вновь выйти на поле.

— Спасибо.

— Кстати, Юра, а вообще в судьбу вы верите?

— Ну, в общем, да.

— А как вы думаете, у вас что на роду, я имею в виду футбольном, было записано такое обилие травм, ведь и в «Торпедо» вы два года, можно сказать, не вылезали с больничного листа.

— Кто знает, может быть. Что-то в этом, наверное, есть. Своего рода некое равновесие, знаете, как в природе: там, где плюс, там идет и своеобразный минус. Да, наверное, так.

— А чем вы занимались все это время, когда не по своей воле оказались на больничной койке? О чем думали, какие мысли вас посещали, какие воспоминания одолевали?

— Чем занимался? Первые два месяца — это непосредственно больница, операции, уколы. Потом, когда стал потихоньку ходить, в основном на костылях, опять-таки каждый день ездил в диспансер и по три-четыре часа тратил на всякие процедуры. В общем, прямо скажем, невеселое времяпрепровождение. Что касается воспоминаний, всевозможных мыслей, то, конечно, они были. Но главным было то, что хотелось возвратить все назад. Знаете, до какого момента — до февраля 1991 года.

— До февраля 1991 года? Почему именно до этой даты?

— Потому что именно тогда, с этого момента и начали меня преследовать болезни. А началось все с какой-то непонятной, досадной травмы, полученной мною на ровном месте в матче с «Крыльями Советов». Это случилось как раз перед игрой 1/4 финала с «Брондбю». У меня в то время было какое-то особо приподнятое настроение. Мы, я имею в виду торпедовцев, верили, что сможем обыграть датчан и выйти в полуфинал, а там, кто знает, может, и дальше прошли бы. Командочка-то у нас тогда была хорошая. Но после той травмы все у меня как-то пошло под откос. Вот потому-то и хотелось мне повернуть время вспять, ведь годы-то уходят.

— Скажите, Юра, а какое ваша самое горькое пока воспоминание, как футболиста?

— Пожалуй, тот момент в моей футбольной биографии, когда наша молодежная сборная, за которую я тогда выступал, не пробилась в финальную часть Олимпийских игр, проиграв отборочный турнир итальянцам. А ведь какие ребята тогда в команде играли — Радченко, Кирьяков, Саленко, Онопко, Никифоров, Шустиков... До слез было обидно.

— А самое радостное?

— Тут я могу сказать однозначно. Это небольшой, по футбольным меркам, промежуток времени — с лета по декабрь 1990 года, когда я стал регулярно выступать за основной состав московского «Торпедо». Первые мои голы, хорошие матчи с киевским и московским «Динамо», со «Спартаком» и особенно игры на Кубок УЕФА с «Севильей» и «Монако». Поверите ли, прошло уже три года, а фрагменты тех встреч до сих пор в душе, в памяти. Такое не забывается. Хотя, конечно, я понимаю, хорошие, яркие впечатления остаются, а плохие уходят. И все.

— А могли бы вы припомнить самый смешной, что ли, случай своей футбольной практики?

— Да, был такой. В 1987 году в составе сборной Москвы выступал в финальном турнире на Кубок надежды, который проходил в городе Мингечауре. Играли мы решающий матч со сборной Украины. Дождь был проливной, поле не поле, а месиво какое-то. И вот я, получив мяч, устремляюсь по левому флангу к воротам. Мысль одна — только бы не упасть, а тут еще вижу — мои партнеры уже в штрафной и ждут от меня передачи на дальнюю штангу. В общем, я замахиваюсь сильно-сильно, а жижа жуткая, и так ударил по мячу, что он вдруг неожиданно «зарулил» в ближний угол. Вратарь к тому времени уже начал перемещаться к дальней штанге, а когда увидел, что мяч ползет в ближний угол, попытался остановиться, но не сумел, ноги по грязи, как по льду, заскользили. По-моему, и ребята, и зрители за животы схватились от смеха. В итоге выиграли мы тот матч и стали победителями турнира.

— Да, действительно, курьезный гол. Ну, а самый свой красивый можете назвать?

— Наверное, все-таки мяч, забитый «Реалу» в 1992 году в Москве. Комбинация тогда была на загляденье. Арефьев перевел мяч на фланг Гришину, а Гена мне в центр штрафной, и я в падении, в борьбе с защитниками головой переправил его в ворота. И, пожалуй, еще мой первый гол в высшей лиге, забитый в 1990 году в Минске динамовцам. Дело было так. Атаковали минчане. Мы в центре поля отобрали мяч и пошли в быстрый отрыв. Гицелов пасом вразрез между защитниками вывел меня один на один, и я, выйдя слева в штрафную, где-то метров с 12 вколотил мяч в ближнюю девятку. Сацункевич даже руки не успел поднять. Выиграли мы тогда 2:1.

— А есть ли сейчас команда или команды, которые лично вам очень нравятся?

— Трудно сказать. Вообще, это довольно субъективный момент. Нравится — не нравится — о вкусах не спорят. Мне лично симпатичен был «Милан» — команда представлялась высочайшего класса, но... до недавнего матча за Межконтинентальный кубок с «Сан-Паулу». Казалось, что «Милан» сейчас если не на голову выше всех, особенно в Европе, то безусловно сильнее. И нельзя было даже представить себе, что кто-то может поспорить с ними на равных. Разве что «Барселона». Помните, с какой легкостью миланцы обыграли «Порто» — то возьмут темп, то сбросят, и видно было, что играли-то они, не напрягаясь, легко и непринужденно. Но вот последний матч с бразильцами показал, что не так уж миланцы и сильны, если сравнивать с мировым уровнем. Кстати, «Сан-Паулу» я видел воочию в прошлом году, когда московское «Динамо» поехало на турнир в Чили. Тогда за них играл еще Рай. Это, конечно, выдающийся футболист, по крайней мере там он был просто великолепен. Как он здорово передвигался по полю, как технично работал с мячом! А какие голы забивал! И, что самое интересное, играет он в стиле нашего Онопко — и в обороне отрабатывает, и в нападении успевает. Вроде вот только что он был в своей штрафной, а через две минуты, смотришь, уже гол забивает. Фантастика какая-то. Но вообще-то, чтобы говорить о лучшей команде, у меня лично еще недостаточно информации.

— В одном из наших с вами разговоров вы обмолвились о том, что, перейдя из «Торпедо» в «Динамо», оказались как бы совершенно в ином мире. Так в чем различие этих футбольных миров — торпедовского и динамовского?

— Прежде всего в том, и это главное, что «Динамо» — совершенно самостоятельный, профессиональный футбольный клуб, не зависящий ни от кого и ни от чего. А в «Торпедо» совершенно иная ситуация — это прежде всего команда завода. Президентом клуба является Владимир Корнеев, который вместе с тем занимает очень ответственный пост на заводе. А сейчас, сами знаете, какие большие проблемы у государственных предприятий — и в экономике, и в социальной сфере. Поэтому ему часто и не до команды бывает, да и сам футбол для него — дело совершенно незнакомое. Президент же «Динамо» — Николай Толстых — сам в прошлом футболист, и он прекрасно понимает игроков, их проблемы и заботы, знает, что такое травмы. Поэтому-то все проблемы в «Динамо» решаются по-другому — быстрее, лучше, эффективнее.

— Вы знаете, Юра, у меня создалось впечатление, что в «Динамо» вы играли в несвойственной вам, по сравнению с «Торпедо», манере. Или я ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь. В «Торпедо» я в атаке был часто просто один. И это было оправдано тем, что команда играла в основном на контратаках. Мне ведь как тренеры говорили — назад не отходи, твоя задача быть все время впереди, на острие атаки, принимать, из глубины поля длинные передачи и стараться в одиночку решить исход того или иного единоборства с защитниками. «Динамо» проповедует совершенно иной стиль игры — атакующий с большим постоянным давлением на ворота соперников, и в атаке участвует не один, а несколько футболистов. Но в результате такой тактики соперник, как правило, вынужден обороняться большим количеством игроков, а это значит, что перед штрафной бывает больше скученности, тесноты. В таких же ситуациях необходимо умение сыграть на маленьком пространстве с помощью в основном коротких передач. И все это, безусловно, потребовало от меня определенной перестройки, пересмотра манеры и стиля своей игры.

— А чем вы можете объяснить то обстоятельство, что «Динамо», которому все перед началом минувшего сезона прочили чуть ли не чемпионское звание, с большим трудом сумело «вскочить» на третью ступеньку пьедестала почета?

— На этот вопрос ответить не просто. И наверняка тут не одна причина. Вроде бы и подбор игроков солидный, и подготовка к сезону была проведена тщательно, а вот игры не получилось. В принципе мы настраивались на борьбу со «Спартаком», но, может быть, вот это мнение, которое было доминирующим среди всех специалистов, что мы должны обязательно составить конкуренцию «Спартаку», что мы если не сильнее, то по крайней мере и не слабее их, и сыграло с нами психологическую штучку. Подействовало на нас, и мы в какой-то мере почувствовали этакое внутреннее превосходство над соперниками и, выходя на игры с командами, уступающими нам в классе, непроизвольно расслабились, и в итоге теряли обидные очки там, где просто обязаны были их брать. Особенно заметный сбой произошел летом, когда мы долго не могли выбраться из полосы неудач, даже дома делая какие-то странные и непонятные ничьи. Да и по игре у нас был один большой минус — мы неплохо проходили середину поля, но все наши атаки захлебывались перед штрафной. Не было, одним словом, концовки, то есть главного — завершения атаки.

— Хорошо, Юра, если не против, давайте порассуждаем вот о чем. Леонид Буряк недавно в одном из своих интервью сказал так: «У нынешнего поколения игроков, увы, сверхзадача иная: получить шикарную квартиру, машину престижной марки, заработать побольше денег. А потом, подписав первый же подвернувшийся контракт, уехать за рубеж». Вы согласны с этим мнением, и вообще, как по-вашему, какое содержание должно быть первичным — игры или материальное?

— Нет, я не могу с этим согласиться, хотя в чем-то он, может быть, и прав. Но я вот просто хочу возразить всем тем, кто стоит на этой точке зрения. Понимаете, я за то, чтобы все ездили на хороших машинах, чтобы все получали хорошую зарплату, чтобы все имели хорошие квартиры. И я уверен, что большинство наших людей заслужило право жить в нормальных, человеческих условиях. Поймите меня правильно, я тоже езжу сейчас на ВMW, имею квартиру в центре города, но, с другой стороны, я ведь 17 лет прожил в коммуналке и, поверьте, знаю, что это такое. Я вот только одного не пойму, почему мы все время равняемся на эти наши коммуналки, даже на эти отдельные квартиры-клетки, где подчас вместе живут и дети, и родители, и их родители, где и развернуться по сути негде. Почему мы все время равняемся на плохое, а не на хорошее? Я, конечно, понимаю, что сейчас у многих финансовые трудности, что идет размежевание на очень богатых и очень бедных. Но уверяю вас, что сейчас в футболе столько не заработаешь, сколько имеют те, кто работает в коммерческих структурах. Что касается того, какое содержание должно быть первичным — игры или материальное, то здесь должна быть золотая середина. Ну, представьте себе, что, допустим, я хорошо отыграл, а приезжаю домой и не могу хорошо накормить свою семью, обуть, одеть и так далее. По-моему, так тоже быть не должно.

— А у вас уже состоялся личный разговор с Константином Ивановичем Бесковым?

— Нет, разговора с Константином Ивановичем один на один не было.

— Хорошо, Юра, и последний вопрос — о чем вы сейчас мечтаете?

— Ох, на данный момент все мои мечты связаны с ногой, поскольку все это так надолго затянулось. Ведь полгода уже прошло, а это очень солидный срок. Я, так вот проанализировал, что если брать даже с детского возраста, то у меня никогда не было такого большого периода отлучения от футбола. Ведь я с 5 июля 1993 года не провел ни одной тренировки, не сделал ни одного ускорения, ни разу не ударил по мячу, ни разу не вышел на поле. А ведь мне уже скоро будет 23. И я, честно говоря, просто уже устал. Такое впечатление, что у меня идет сплошная черная полоса. И хоть говорят, что жизнь состоит из белых и черных полос, но что-то в моей жизни пока белых полос не видно. Поэтому и хочется про все забыть, а себе и всем поклонникам футбола пожелать здоровья.

Иван Тимошкин
«Футбол», №2, 1994