ЧЕЛОВЕК С ПЕРВОЙ ПОЛОСЫ
Юрий ТИШКОВ. Когда случилась трагедия, первым делом я отыскал в архиве кассету с записью нашей беседы, состоявшейся в октябре 2001 года и по разным причинам так и не опубликованной. Исправить упущенное - то немногое, что еще можно сделать ради памяти Юры.
В «СЭ» он прописался с первого же номера нашей газеты. 14 августа 1991 года. На первой полосе - репортаж о матче «Торпедо» - «Шахтер» (москвичи выиграли - 2:0) и фото: торпедовец Юрий Тишков уходит от такого же молодого Виктора Онопко и других защитников донецкого «Шахтера». Последний чемпионат СССР - и 20-летний форвард, которого, по общему мнению, ждало лучезарное будущее...
Вместо этого судьба выдала на его долю столько бед, что иному хватило бы и на три жизни. Он выдержал, не сломался. Научился стоять за себя на поле и в суде. Защищать интересы игроков за столом переговоров. Учить детей футболу. Вести телерепортажи, за которые успел получить «Стрельца». За считанные дни до смерти...
В 30-35 ЖИЗНЬ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ
- Насколько тяжело приспособиться к новой жизни после окончания карьеры?
- В российские времена стало легче, чем раньше. Футбол встал на коммерческие рельсы, игроки получают огромные по сравнению с прежними зарплаты. Мои сверстники, которые сейчас понемногу сходят со сцены, скопили достаточно средств, чтобы чувствовать себя спокойно и постепенно адаптироваться к новой реальности. Но не все измеряется деньгами. За полтора-два десятка лет привыкаешь к тому, что изо дня в день тебя возят, кормят, одевают, о тебе пишут в газетах, показывают тебя по телевизору. А когда все заканчивается, большинство окружающих теряет к тебе интерес, отворачивается. Психологически это самый сложный момент: чувствуешь свою ненужность. Но ни в коем случае не стоит на этом зацикливаться - в 30 - 35 лет мужчина находится в расцвете сил. Надо убедить себя в том, что жизнь только начинается.
- Вы в послефутбольной жизни себя явно нашли. Учитесь в юридической академии, комментируете матчи по ТВ, тренируете детей в торпедовской школе, любительские команды.
- Не забывайте, что я, по сути, закончил уже в 22 года из-за той травмы в Коломне. Очень хотел вернуться в футбол. В какой-то мере это удалось: отыграл еще четыре сезона. Но по прошествии времени нет-нет да и ловлю себя на мысли: может быть, стоило раньше сказать себе: «Все, хватит!» - и не мучиться? Ведь учиться на юриста начал только в 99-м. Возиться с ребятами в школе автозаводского «Торпедо» очень нравится, но надо смотреть вперед. От мысли поработать во взрослом футболе стараюсь не уходить. Просто считаю, что начинающий тренер должен обязательно поработать с детьми и параллельно закончить Высшую школу тренеров, где для детских специалистов очная форма обучения бесплатная.
Есть, конечно, и заочная платная. Но глубоко убежден: поступать в ВШТ футболист должен, только когда окончательно завершит карьеру. Действующие игроки приходят в школу с мыслями: «Что нам тут учить? И так все знаем». Какая может быть учеба, пока играешь за команду мастеров? Только на сессию и съезжаются. И оценки ставятся по принципу: «Молодец, такой гол вчера забил! Давай зачетку, «пять» поставлю».
На личном примере понял, что очень многого не знаю. Да, все игроки знают, как должна проходить тренировка, - через себя пропустили. А для чего она? Какие качества развивает то или иное упражнение, как правильно их совмещать? Без специальных познаний в медицине и физиологии, психологии и педагогике не обойтись. У нас же что получается? Приходят тренировать детей только-только закончившие играть футболисты и дают им те же упражнения, что сами выполняли в команде мастеров. Многие из которых маленьким не нужны или даже противопоказаны.
- Все равно тренерских вакансий на всех не хватит. Да и не все склонны к подобной работе. Куда таким податься после окончания карьеры?
- Бывает, конечно, что игроки сразу же становятся тренерами. Это, как правило, те, кто доиграл лет до 35, много лет провел в одном клубе, наладил хорошие отношения с руководством, набрался опыта. Я же не устаю повторять тем знакомым, кто уже на сходе: «Ребята, беритесь за учебники и получайте образование. Еще не поздно. Москва - мегаполис, где со знаниями и образованием работа найдется обязательно». Только вот заставить себя перестроиться в таком возрасте бывает очень сложно.
- Известно, что вы закончили школу с физико-математическим уклоном.
- Да. Были мысли поступить в институт. Хотел стать летчиком, но Вадим Никонов убедил остаться в футболе. Жизнь так складывается, что я иду не как все. Не раз и не два тренеры тянули меня в спецкласс, но посуди сам - какая там может быть учеба? Да никакой. Огромный минус системы спецклассов в том, что далеко не все выпускники школ попадают даже в дубль. И что непопавшему делать? Надо как-то жить дальше, идти учиться. А с чем идти, когда знаний никаких?
БОЛИ ДАЖЕ НЕ ПОЧУВСТВОВАЛ
- О дальнейшей жизни начали задумываться, когда восстанавливались от коломенской травмы?
- Нет. Тогда просто хотел вернуться в футбол. Не мыслил себе жизни без него. Тот матч в Коломне был 5 июля 1993 года. Но лишь осенью 94-го меня начали подпускать к дублю, а в ноябре вышел пару раз на замену в основе. Хотя к прежнему уровню и близко подойти не удалось.
Многие в футбольной среде до сих пор думают, что так неудачно я сломался по стечению обстоятельств. Якобы перелом после прыжка Бодака усугубил упавший на меня сзади другой игрок. До сих пор нет-нет да и услышишь вопрос: «Правда ли?» Да еще перелом ноги у Лебедя пищи для разговоров добавил. (В первом же туре сезона-2001 форвард «Торпедо-ЗИЛа» Владимир Лебедь, забивая гол в ворота «Анжи», столкнулся с вратарем Жидковым и выбыл до конца сезона. - Прим. П.Д.)
Уж не знаю, кто запустил такую версию. Подумайте сами, что может сделать защитник, бегущий вместе с форвардом? Разве что ахилл тебе порвать. При любом неудачном падении подвывих идет внутрь - скорее связки колена полетят, чем голеностоп наружу полетит. А у меня после того удара кость с наружной стороны вышла.
- Я был на том матче в Коломне. Не сразу понял, что случилось, но отчетливее всего запомнил, как подбежавший к вам первым Женя Смертин схватился за голову и в ужасе упал на колени.
- Я тоже ничего не понял. Только услышал характерный треск. Ну, думаю, гетру порвали или резинка щитка от липучки отлетела. Боли в первые секунды не было. Но, опустив глаза вниз, увидел: из гетры что-то торчит в сторону. И по нарастающей обрушился болевой шок.
Не лучшим образом тогда все сложилось. До сих пор не могу понять, почему операцию сделали только во вторник днем, хотя в больницу с открытым переломом привезли еще в воскресенье. Рану толком не дезинфицировали, образовалось нагноение. Приходилось потом вскрывать, чистить. Сустав неправильно сросся - до сих пор приходится летать к одному хирургу в Будапешт. Предстоит еще операция. И, возможно, не одна. Ну да что теперь об этом говорить. Что случилось - то случилось, уже не изменишь. Жизнь совсем по-другому повернулась.
- Но ведь были и потом удачные моменты. Красивый гол с лета «Крыльям» в 95-м, например.
- Да, что-то еще, конечно, было. В еврокубках вот довелось поиграть: с «Ромой», «Рапидом». Но все это микроэпизоды, не более. Тяжело было и физически, и морально. Много времени проводил на скамейке. А потом, организм ведь не обманешь. Как ни старался, какой-никакой уровень удерживался лишь на том запасе, что был заложен в молодости. Даже простое перемещение по полю вызывало боль. Ладно бы еще рука или ключица была сломана. Но нога... Футбол без бега - разве это футбол?
«ДИНАМО» ПОСТУПИЛО ПОРЯДОЧНО
- Как расстались с «Динамо»?
- Динамовскому клубу и лично Николаю Александровичу Толстых я благодарен до сих пор. Это сейчас в регламенте записано обязательное страхование игроков (к которому все равно многие подходят формально). А в моем случае срок контракта истекал в конце 94-го. И я мог без средств оказаться на улице. Но «Динамо» поступило очень порядочно, подписав зимой 95-го со мной, фактически инвалидом, новое соглашение еще на три сезона. С условиями не хуже предыдущего. Несмотря на все проблемы, меня ждали, в меня верили.
Мало кто знает еще одну историю. В 94-м серьезно пострадал в автокатастрофе мой младший брат. Как все эти несчастья вынесла наша мама, до сих пор не представляю. Брату потребовалась серьезная операция, а денег на нее уже не было. И тогда расходы взял на себя динамовский клуб.
Расстались с «Динамо» по-хорошему. Срок соглашения истек 31 декабря 1997 года, и все по нему я получил до последней копейки. Что в нынешних условиях выглядит, прямо скажем, нонсенсом.
- Как вы вообще оказались в «Динамо»?
- Инициатива исходила от Газзаева, который настойчиво звал меня к себе еще летом 91-го. Потом звонил Толстых, с которым мы очень серьезно поговорили про будущее. Если вспомнить те годы, «Динамо» стало первым в нашей стране профессиональным клубом. Организация дела была очень серьезная. А в «Торпедо» шли конфликты и дрязги. В декабре 91-го я даже подписал предварительное соглашение со «Спартаком», но, подумав немного, решил остаться еще на год в родном клубе.
ЮНОШЕСКИЙ МАКСИМАЛИЗМ
- Зато невозможно забыть «Торпедо» осени-90, игравшее ярко и бесшабашно. Когда вы в декабре «грохнули» на выезде «Монако» с будущей звездой европейского футбола Джорджем Веа, вся страна зашлась в восторге. В том числе от вашего гола, когда вы в прыжке опередили вратаря и забили головой.
- Как раз недавно перебирал старые вырезки и наткнулся на заметки из Monde и Figaro о том матче. Так смешно писали: мол, преобразования в России, перестройка, а «Торпедо» - ее олицетворение. «Железный занавес» тогда только-только упал. Пошла мода на все русское. Ну и мы свой вклад, получается, внесли. (Улыбается.)
- В тот год торпедовцы здорово прошли осеннюю часть Кубка УЕФА, вы забил в 5 матчах 6 мячей, став одним из самых ярких открытий европейской футбольной осени. Однако весной «Торпедо» выбыло по пенальти от датского «Брондбю», костяк которого через год стал чемпионом Европы. Но форвард Юрий Тишков в тех матчах уже не сыграл...
- Может быть, это судьба, но и тогда не обошлось без Бодака. В марте 91-го вернулись с олимпийской сборной из Ирана и играли контрольную встречу с «Крыльями Советов», которые тогда были еще во второй лиге. И вот Чугайнов выводит меня один на один, бежим наперегонки с Бодаком, игравшим за Куйбышев. Опережаю его, тянусь за мячом - и рву заднюю мышцу бедра. Вся команда в шоке. Про себя и не говорю. А до первого матча с датчанами меньше недели. Иванов громче всех ругался: «В сборную больше никого не отпущу! Непонятно, чем вы там занимаетесь: приезжаете в разобранном состоянии, мышцы не готовы». Крутого нрава был Козьмич, что говорить.
- Вы принимали участие в его смещении осенью 91-го?
- К сожалению, непосредственное. Правда, жизнь показала, что это было ребячество. Игры в демократию. Юношеский максимализм лез из всех щелей. В итоге команда так и не смогла подтвердить слова делом и удержаться на том же уровне. Да, тиран. Да, деспот. Но, освободившись от Козьмича, мы без него оказались несостоятельными.
- А спустя год в «Торпедо» не посчитали вас предателем?
- Может, и нескромно так о себе говорить, но считаю, что ушел из родной команды очень солидно. Контракт в конце 92-го у меня завершился. Переходить куда угодно можно было за копейки. Но не все знают, что я специально подписал с «Торпедо» новое соглашение, чтобы клуб получил за меня от «Динамо» хорошую компенсацию. И все равно, когда в 99-м я пришел в родные пенаты, президент клуба Носов отнесся ко мне более чем прохладно.
Как к вернувшемуся перебежчику. Хотя не мог не знать, что вырученные за меня шестью годами ранее деньги были более чем достойными.
ПО ЛОНДОНУ НА БЕЛОМ ЛИМУЗИНЕ
- Помимо «Динамо» и «Спартака» вам было из чего выбирать...
- В конце 92-го наш с Шустиковым личный агент Пини Захави, израильтянин с обширными связями в Англии, повез меня на просмотр в «Шеффилд Уэнсдей». Захави - личность очень известная, несколько лет назад даже представлял интересы Майкла Оуэна. И я убедился в этом по тому, как меня приняли. В Лондоне поселили в пятизвездном «Ритце», возили на белом лимузине. Команда в Шеффилде по именам тогда звучала - игроки сборной Англии Дэвид Херст, Роберт Палмер, а главное, знаменитый Крис Уоддл. Потрясающий человек, ни тени звездности. Он тогда строил дом и временно жил вместе со мной в гостинице. Общались каждый день. Уоддл возил меня на своем роскошном зеленом «ягуаре» на тренировки и обратно, расспрашивал о жизни. Прикоснуться к настоящей премьер-лиге, к старейшему в Англии стадиону было чем-то вроде сказки. Клубу по итогам смотрин я понравился. Они готовы были заключить со мной контракт, но не получили разрешения: из-за очередной травмы я пропустил часть сезона-92 и не набрал нужного процента игр за молодежную сборную.
Чуть позже, когда мы только вели переговоры о переходе в «Динамо», Газзаев пытался продать меня в «Аталанту», пользуясь своими связями в Италии (одно время он очень хотел уехать туда работать). В обстановке строжайшей секретности мы встречались в «Президент-отеле» с руководством клуба, а в конце декабря я инкогнито ездил на три дня в Бергамо. Но что-то там не состыковалось...
В том же 92-м Бышовец пригласил нас с Шустиковым и Чугайновым на тренировочный сбор национальной команды. Помню, в чикагском аэропорту вызывает меня, Чуга и Шуста поодиночке и каждому говорит: «Ни с кем контракт не подписывай, только со мной. Я тебе все устрою». Но мы-то друг с другом с детства общаемся, секретов не держим. Посмеялись только.
Потом покойный Евгений Майоров вместе с Руперто Сагасти хотели пристроить меня в «Логроньес». Но случилась та травма - и вместо меня в Испанию в итоге поехал Саленко.
БЕСЦЕННЫЙ КАЗАНСКИЙ ОПЫТ
- Вы же в конце концов вместо Бергамо или Шеффилда оказались в Казани. Это что за очередной поворот судьбы?
- Да, второй круг сезона-98 я отыграл в «Рубине». Контракт с «Динамо» к тому времени закончился. Новый клуб сразу найти не удалось. Полгода поддерживал форму самостоятельно, пока вдруг не раздался звонок от Александра Ирхина. Долго колебался - ехать или не ехать. Деньги обещали неплохие, но нога не позволяла рассчитывать на многое.
Приехал, заиграл. Ирхин мне доверял, регулярно ставил в стартовый состав. Правда, ни одного гола так и не забил, хотя обстучал все штанги. А в августе грянул памятный всем дефолт. Начались проблемы, платить мне перестали. При этом я знал, что другие получают все. Да и чувствовал: все, выработался ресурс. Еще очень тяготили тогдашние условия: вместо базы маленький домик в черте города, разбитые поля, постоянные перелеты. После «Торпедо» и «Динамо» настолько не лежала душа ни к чему (да еще жена с маленьким ребенком в Москве, а обещанных денег не платят), что доиграл сезон, разорвал через КДК контракт и подал вместе с динамовским юристом Василием Грищаком иск на «Рубин». По месту регистрации ответчика, в один из районных судов Казани. Надо отметить, что все выплаты в «Рубине» были «белыми», суммы указывались в контракте, мы платили с них 30-процентный налог, что и позволило обратиться в суд.
Первые два заседания представители «Рубина» проигнорировали, на третьем судья заочно вынесла решение в нашу пользу ввиду отсутствия ответчика. В ответ «Рубин» подал жалобу в Верховный суд Татарстана, который отправил дело обратно в районный суд, и все та же женщина-судья приняла диаметрально противоположное решение.
Теперь уже жалобу в Верховный суд Татарстана подали мы. Естественно, ее не удовлетворили. Решили искать защиты в Верховном суде России. Тот отменил все предыдущие решения, кроме первого. Господа из «Рубина» пошли до конца, подали жалобу в Президиум Верховного суда РФ (выше уже некуда), но и там ее не удовлетворили. Это я сейчас так коротко рассказываю, а на деле процессы растянулись на два с половиной года.
- О какой сумме шла речь?
- Подъемные в размере 25 тысяч долларов. Для клуба, бюджет которого составлял на тот момент миллионов пять, это мелочь. Но в Казани пошли на принцип. Как это так, игрок выступил против клуба! Причем денег до сих пор так и не отдали. Не помог и судебный пристав, арестовавший 21 счет «Рубина»: на них оказались копейки. Сейчас готовим с Грищаком обращение в ПФЛ. В конце декабря (2001-го. - Прим. П.Д.) состоится лицензирование, и «Рубин», если не расплатится по долгам, может его не пройти. (В начале 2002 года Юрий все же получил причитающиеся ему по контракту деньги. - Прим. П.Д.)
- Давление на вас оказывалось?
- Накануне разбирательства в Верховном суде России мне позвонили и посоветовали забрать заявление. Иначе, мол, будут последствия. Но вроде обошлось.
Оглядываясь назад, интересная все-таки вышла история. Кто занимается юриспруденцией - поймет. Поучаствовав в собственном процессе, такой предмет, как «судопроизводство», я уже мог сдать на «тройку» - «четверку», даже не открывая учебника. Шутка ли, пройти все существующие уровни судебной системы в России - от районного суда до Президиума Верховного! Бесценный опыт. Спасибо журналистам, в том числе «СПОРТ-ЭКСПРЕСС»: здорово помогли мне в этой истории.
ПО РАЗНЫЕ СТОРОНЫ МИКРОФОНА
- Новой вашей ипостасью стал голос за кадром во время футбольных трансляций.
- Лично я ни к кому не напрашивался. Просто в один прекрасный день весной 2000 года позвонил Дмитрий Анисимов с РТР и пригласил помочь прокомментировать два матча: кубковый «Локомотив» - «Уралан» и ЦСКА - «Спартак». Первый блин, по-моему, вышел так себе. Но потом познакомились с директором спортивных программ ТВЦ Сергеем Ческидовым, и он выразил заинтересованность в сотрудничестве. Символично, что первым матчем стало дерби двух «Торпедо» на Восточной улице. Сыграли они вничью - 1:1.
- Что побуждает вас заниматься телекомментариями?
- Попробовал, вошел во вкус, затянуло. Но чувствуешь при этом огромную ответственность. Не хочется обижать других комментаторов, но с меня во всем, что касается непосредственно футбольных моментов, спрос двойной. Я, как человек, профессионально занимавшийся футболом, должен растолковать зрителю тот или иной эпизод, дополняя комментарий партнера анализом.
- А прокомментировать игру в одиночку сможете?
- По этому поводу расскажу забавную историю. Ческидов не так давно закинул удочку: «Давай на ближайшем матче один поработаешь». На что я ответил: «Нет, принцип постепенности надо соблюдать». А он мне с подковырочкой: «Не волнуйся, это я тебя проверял».
Интересно было попробовать себя и в жанре послематчевого интервью. Например, с Шустиковым. Он по одну сторону микрофона, я, в наушниках и с камерой за спиной, по другую. Смешно, если честно. Хотя вопросы у меня были колкие. Он, конечно, ответил. Потом, правда, наказал сделать все, чтобы это в эфир не попало. (Смеется.) Дело было после матча с «Ростсельмашем». Кучеревский на пресс-конференции заявил, что половина «Торпедо-ЗИЛа» не соответствует уровню высшей лиги. Вот я и спросил, как команда отнеслась к такому заявлению тренера. Прямо в лоб. Шуст по своему обыкновению начал мямлить - то да се, пока я ему не сказал: «Серега, хватит дурака валять». Ну, он и высказался.
- Самые близкие друзья - торпедовцы?
- Да. Все те, с кем вместе играл еще в молодости. Чугайнов, Шустиков, Максим Чельцов, который работает администратором в «Сатурне». Андрей Талалаев, как и я, тренирует детей в зиловской школе. Тесно общаемся с Сергеем Щербаковым. Немало хороших знакомых осталось и в «Динамо», с кем в свое время поиграл. Но «Торпедо», наверное, первично. Особенно стадион на Восточной улице - место, где мы все постоянно встречаемся, торпедовцы нынешние и бывшие. Все привозят детей в родную ДЮСШ. Даже Чуг, которому было проще, наверное, отдать ребенка в «Локомотив».
ВЗОРВАТЬ СИСТЕМУ
- Планы на будущее с чем связаны?
- Не зря же я учусь на юриста. Честно говоря, есть идея: взорвать всю существующую в России трансферную систему. Чтобы клубы не платили за игроков, а футболисты не становились рабами команд. Чтобы спокойно переходили из клуба в клуб, выбирая лучшие для себя условия. Ведь нынешнее положение дел прямо противоречит новому российскому трудовому законодательству.
- Еще одно «дело Босмана»?
- Идея не моя личная - скажем так, целого круга лиц. Игроков надо освободить от зависимости перед клубами, от кабальных компенсационных законов. Я почему не нашел себе сразу клуб в 99-м? Потенциальный покупатель должен был выплатить за меня, с больной ногой и завершившимся контрактом, 240 тысяч долларов компенсации. Кто на это пойдет? «Рубин» в итоге заплатил по договоренности почти вдвое меньше, но ведь и это большие деньги. А если бы никто так и не нашелся?
У нас, конечно, существует профсоюз игроков и тренеров, возглавляемый господином Еленским (ныне технический директор «Спартака». - Прим. П.Д.), но хотелось бы, чтобы он как-то реально о себе заявил. Что-то они для футболистов, конечно, делают. Но если сравнить наш профсоюз с английским... собственно, и сравнивать тут нечего. Российские футболисты абсолютно бесправны перед руководителями клубов. И даже не знают, что закон во многих случаях на их стороне. Это положение надо в корне менять.
...Весной прошлого года в судьбе Тишкова произошел еще один крутой поворот. Он ушел из детской школы «Торпедо-ЗИЛа» и сосредоточился на защите интересов игроков. В числе его подопечных значились надежды российского футбола - Руслан Пименов, Андрей Аршавин, Дмитрий Смирнов, братья Березуцкие. В планах было создание собственного агентства, специализирующегося на работе с молодыми талантами. При этом комментировать матчи Тишков не прекратил. Но из-за неотложных дел в Москве вынужден был отказаться от поездки на чемпионат мира (!) и работы на финальном матче - того, о чем многие даже не мечтают. И все же награда нашла героя: по итогам года именно Тишков получил «Стрельца» как лучший комментатор.
В российский футбол пришли огромные деньги и сопутствующие им нравы. В волчьем мире Тишков пытался действовать строго в соответствии с законами, переступая через «понятия». Человек решительный, он не раз и не два перешел дорогу «сильным». И стал неудобен. В начале декабря, после встречи с руководством одного из клубов, он то ли в шутку, то ли всерьез сказал, что при таких темпах в сфере его деятельности скоро начнется «подъездная война». И улыбнулся своей обескураживающей улыбкой. Кто мог подумать тогда, что эта фраза окажется страшным пророчеством...
Если в эти дни вы поедете по третьему транспортному кольцу с востока столицы в сторону площади Гагарина, то после Автозаводского моста на склоне заснеженного холма, как на ладони, увидите свежую могилу, заваленную венками и цветами. Притормозите на минутку, почтите память замечательного футболиста и прекрасного человека, принявшего на себя все удары судьбы.
...Может, все же лучше было бы ему стать летчиком?
Павел Демещик,
Спорт Экспресс, 17.01.2003
