ЮРИЙ ТИШКОВ

Судьба не терпит чрезмерных везунчиков. Я задумался над таким феноменом, когда получившая в качестве приза на “Поле чудес” ключи от машины миловидная минчанка погибла через год в автокатастрофе.

У Юрия Тишкова все складывалось фантастически. Золотой медалист в школе был наделен еще и футбольным талантом, помноженным на изумительные данные. 180 см роста, 75 кг веса – фактура почти молодого Стрельцова. Он и в главную торпедовскую команду был взят, как Стрельцов, в 16 лет, чтобы спустя два года – после отъезда в Грецию Юрия Савичева в разгар сезона-90 – заменить лидера атаки настолько органично, что по поводу потери главной звезды никто особенно не стенал.

Воспитанник торпедовской школы, он вырос на глазах болельщиков Автозаводского района и скоро стал Юрой, о здоровье и настроении которого надо было знать.

С уходом блестящей плеяды Иванова, Воронина, Стрельцова “Торпедо” на десятилетия превратилось в команду пахарей, свое место в пятерке не выигрывавшую, а выцарапывавшую, вымучивавшую на зубах на всех участках поля – настоящую рабочую команду. Она и чемпионом в осеннем первенстве 1976-го стала благодаря усеченности, уполовиненности того сезона, бедняцки вцепившись в свой единственный шанс (по сумме осеннего и весеннего чемпионатов автозаводцы и в призеры не попадали). И вот в этой команде поднялась молодая поросль, не купленная на стороне, не переманенная – собственная. Из торпедовской школы в команду пришли 17-летние Чугайнов, Шустиков, Ульянов, Чельцов, с которыми окружение связывало расчеты перемолоть психологию и раскрепостить игру, но главной надеждой и любовью стал из этой компании годом младший Юра Тишков.

Нацеленный на ворота, маневренный, умело прикрывающий мяч корпусом, с чувством партнеров и сильным ударом с обеих ног, он стремительно прогрессировал. Тишков не был тараном и бомбардиром, из возможных аналогий со Стрельцовым и Ивановым тяготея к манере последнего. Это был умнющий, глубокий нападающий, мягко работавший с мячом, игрок тонкий и нежадный, мастер последнего паса. Он начал с того, что забил “Спартаку” в “Лужниках”, принеся знаковую победу и обнадеживающее третье место в 1991 году – “бронзу” последнего союзного чемпионата. Он блистал в Кубке УЕФА, где торпедовцы лишь в лотерее пенальти пропустили в полуфинал датский “Брондбю”: 6 голов в 5 матчах. Это был один из лучших бомбардирских показателей в Европе, а гол Тишкова в ворота “Монако” — в выбросе-полете, опережая на мгновение вратаря с опасно выставленной ногой, — крутили-смаковали телеканалы многих стран.

Его примеряли к олимпийской сборной, которая за счет гола Тишкова обыграла в контрольной прикидке “Реал”, — он умел забивать на нервах, делать результат.

А в 1993-м Тишков ушел в “Динамо”. Переход был мучительным, полным сомнений, но в “Торпедо” тогда начался разброд, убирали Валентина Козьмича Иванова – скупого на похвалу, но почти не скрывавшего восторженного отношения к Тишкову, ушли из команды Харин, Чугайнов, паковал чемоданы Гришин. А возглавивший “Динамо” Валерий Газзаев звал и денег клубных, доброй трети всех отпущенных на трансферные дела, не жалел...

В динамовскую игру новый форвард входил трудно. 4 гола за 16 матчей – не его результат. Впрочем, у многих тогда в новоиспеченном российском чемпионате пропал кураж. Но все бы выправилось, у Тишкова было таланту немерено, и светлая голова, и всего двадцать два...

5 июля 1993 года московское “Динамо” играло кубковый матч в Коломне. Рядовой матч ранней стадии, но противостояла команда с такой репутацией, что Тишкову дружески советовали не ехать, закосить. А он только входил в форму и боялся отпустить хвост жар-птицы, которую, кажется, опять приворожил.

Из рапорта инспектора матча А.Кадетова: “...В перерыве в подтрибунных помещениях, куда мог пройти кто угодно, ни одного милиционера не было. Как ни странно, не было никакой охраны и в дверях судейской комнаты. Вместе с тренерами обеих команд в судейскую вошел неизвестный атлетичного вида гражданин с золотой цепочкой на шее и (...) выразил недовольство судейством. А потом, не стесняясь присутствующих, добавил, что если судья будет продолжать так судить, то живым из Коломны не уедет...”

По свидетельству тренеров команд высшей лиги, которым довелось играть в Коломне, обстановка была характерной: истерия вокруг матча и неприкрытая грубость на поле. В городке можно было сделать праздник: “Динамо” приехало! Но державшие команду парни с цепями видели праздник в другом: смять, уничтожить.

Защитник коломенцев Сергей Бодак – с ним, к слову, Тишков играл в торпедовском дубле – настиг подопечного в центре поля. Это был жестокий подкат двумя ногами с холодным прицелом в опорную. Хруст, вывороченный голеностоп, кровь… Удар был такой силы, что переломанная берцовая кость, разорвав мясо, вышла наружу с другой стороны. “Это все, Игорь, это все”, — выдохнет Юрий подбежавшему Добровольскому, а тот, потрясенный увиденным, не сможет продолжить встречу...

Серии сложных операций – первая, другая, третья, 15 месяцев без футбола и в итоге сломанные карьера и жизнь. Он пытался, мечтал вернуться, но чем дальше, тем становилось хуже. По окончании двухгодичного контракта президент клуба Толстых предложил другой, трехгодичный – форварду было всего двадцать три... И он боролся дальше...

В двадцать шесть, отчасти восстановившись физически, но отчаявшись найти себя с меняющимися, словно в калейдоскопе, партнерами, он перейдет в казанский “Рубин”. Сыграет полтора десятка матчей без голов, пока местные футболисты сами не подойдут к нему: “Ты это... уезжай, а?”

В двадцать восемь Тишков впервые выйдет на поле за ветеранов. Он уже смирится с мыслью, что это – все.

В одной публикации с оценкой форвардов, написанной со слов Тишкова и от его имени, нахожу такие слова: “...Мне неловко приводить какие-то конкретные примеры из собственной недолгой игровой практики – те достижения, к которым стоило стремиться, теперь уже навсегда остались в мечтах...”. Так говорил парень, не торопившийся когда-то принимать предложения итальянской “Аталанты” и британского “Шеффилда”, — он готовил себя к большему...

Пережив свою боль, с хроническими артрозом и артритом, он начал новое восхождение в послефутбольной жизни. 28-летний Тишков стал тренировать детей в торпедовской школе – группу мальчишек, никогда его на поле не видевших, родившихся в последний его полноценный футбольный год. Каждую тренировку молодой тренер будет начинать со слов благодарности выстроившимся в шеренгу воспитанникам – за то, что пришли на тренировку. У него будет свое особенное отношение к игре.

Тогда же вдобавок к законченному институту физкультуры он поступит заочно на юридический – еще в ранние годы имел установку на два образования. Причем, тогда думалось, без отрыва от футбола – этот пункт остался невыполненным.

К тридцати его дела пошли в гору. Тишков все увереннее чувствовал себя в роли телекомментатора и освоил премудрости футбольного агента, ведя дела ряда известных игроков. Его знали как одного из самых приличных и приятных людей в российском футбольном бизнесе.

Он будет убит у подъезда своего дома в ночь на 11 января 2003 года – второй раз, считая случай с Бодаком, но теперь уже окончательно.

Василий Сарычев